Стаи птиц под кожей хлопают крыльями, бьются в поисках выхода, разбрызгивают черноту своих перьев. Я покрываюсь коростой, она высыхает и отслаивается с тихим треском, хрупким неживым коконом. И я падаю, вместе с птицами, падаю вглубь, подскальзываясь на пролитой черноте, цепляюсь за длинные нити мыслей, свисающие с потолка, словно корни деревьев. Мысли тонкие, тягучие, рвутся бессмысленными веревками, из которых нужно сложить песню. Или стихотворение. Но птицы все хлопают крыльями, и слова перемешиваются, крошатся, осыпаются. Не выходит.
Я открываю глаза и смотрю на звезды на потолке. Они горят только три минуты. Как и я. Мы умираем вместе, чтобы проснуться через сотни лет кем-то другим.
Иногда мне кажется, что мой мозг сам вырабатывает вещества, изменяющие сознание, иначе мне сложно объяснить подобные приходы, которые я, к сожалению (или счастью), редко успеваю записывать))